Она спокойно поворачивается к раковине, подставляет под струю воды тлеющую сигарету. Выбрасывает окурок в мусорное ведро.
Сложив руки на груди, Энди поворачивается ко мне, делает встревоженное лицо. Она хмурится, точно случившееся глубоко ее обеспокоило. Но благодаря мне она внезапно оказалась в одной лиге с Бэбс. Энди никогда не совершила бы такой глупости, как обрезать себе волосы.
– Никакое это не долбаное «ничего», – без тени эмоций продолжает Бэбс. – На голове у тебя дерьмо. Мне-то самой наплевать, но завтра у нас Открытка.
Бэбс спокойна, а это взаправду дурной знак. Если я делаю что-то не так, она почти никогда не орет. Напротив, чем больше она выходит из себя, тем больше она отстраняется от ситуации.
Она исключит меня из Открытки? Это было бы самым страшным наказанием на свете. Все знают, что в Рождественскую Открытку обязательно включают детей. Если только они не умерли или не заперты в каком-нибудь страшном месте.
Повернувшись ко мне спиной, Бэбс споласкивает желток с тарелки Энди. Обычно она посуду не моет, но сегодня суббота, и у слуг, которые бы делали это за нее, выходной. Она терпеть не может, когда остаются хотя бы малюсенькие следы еды.
Внезапно она разражается смехом. Я знаю, что это не хороший смех, а такой, который означает, что сейчас случится нечто дурное. Если я попробую засмеяться, мой смех не сольется с ее, а отскочит ко мне же, как мячик. Энди ведет себя так, будто понимает, в чем шутка, а потому тоже смеется.
– Пойди надень гребаные туфли, Беттина, – говорит Бэбс.
Вернувшись, я слышу, как Бэбс говорит в телефон:
– Джефф? У нас кризис. Паршивка играла в парикмахерскую и черт-те что себе на голове сотворила. А у нас завтра Открытка. Исходного материала немного, но, может, ты постараешься?
Бэбс поджимает и расслабляет пальцы на ногах, и я слышу, как хрустят суставы. Она, как всегда, босиком. Ногти у нее на ногах выкрашены мандариновым лаком. Она всегда носит какой-нибудь крутой цвет. Она делает педикюр, маникюр и эпиляцию вдвое чаше нормальных женщин. Крошечная азиатка, которую почему-то зовут Мануэла, приходит по утрам раз в неделю и орудует инструментами, существующими исключительно для Бэбс.
Я стою и смотрю на Бэбс, пока она выслушивает ответ Джеффа.
– Сделай хоть что-нибудь. Я знаю, ты сможешь, – произносит Бэбс. – Я тоже тебя люблю. И у тебя такая невероятно красивая задница. Даже лучше моей.
Такой у Бэбс способ выражать благодарность. Она никогда не говорит «спасибо».
Бэбс любит «голубков», как она их называет. Как-то она мне сказала, что «голубки» – это мужчины, которые занимаются сексом с другими мужчинами. Каждый по очереди вставляет свой пенис в попку другому – так она это объяснила. У меня возникла уйма вопросов, как это происходит. Они забеременеть могут? А как быть с какашками, которые там застряли? У них есть особые инструменты, чтобы заранее их вынимать? Но Бэбс была не в настроении вдаваться в подробности. Она просто сказала: «Голубки самые лучшие. Они взаправду хотят сделать тебя красивой» – и на этом ушла от темы.
Бэбс позвонила Стейси по домашнему телефону, пусть даже комната Стейси – у самой кухни. Стейси притащилась в пурпурных махровых шортах и пурпурной футболке с сердечками. На ней были ортопедические