здесь,
Бо, — с улыбкой поприветствовал он меня, привычно помогая устоять на ногах. Мы смущенно похлопали друг друга по
плечам, а потом он отступил на шаг: — Ты не больно-то изменился. Как поживает Рене?
— У мамы все отлично. И я рад тебя видеть, пап, — мне не полагалось в лицо называть его Чарли.
— Ты действительно уехал от нее со спокойной душой?
Мы оба понимали, что он спрашивает не о моем личном счастье. А о том, готов ли я переложить свою ответственность по заботе о ней на другого человека. Именно по этой причине Чарли никогда не пытался отстоять свои опекунские права: знал, как мама нуждалась во мне.
— Да, меня не было бы здесь, если бы я не был уверен.
— Справедливо.
Из багажа у меня были с собой лишь две сумки. Большая часть моей одежды не подходила для сурового климата штата Вашингтон. Мы с мамой, объединив наши ресурсы, несколько увеличили мой зимний гардероб, но этого все равно было маловато. Я спокойно донес бы обе сумки, но Чарли, проявил настойчивость и взял одну из них.
Мне стало немного сложнее сохранять равновесие, хотя вряд ли я когда-нибудь обладал хорошей координацией, особенно после резкого скачка в росте. Зацепившись ногой за выступ двери, я нечаянно ударил сумкой парня, пытающегося войти.
— Ох, прошу прощения.
Несмотря на то, что парень был ненамного старше меня и гораздо ниже ростом, он все же уверенно шагнул ко мне с высоко поднятым подбородком. Я разглядел татуировки на обеих сторонах его шеи. Невысокая девушка с крашеными угольно-черными волосами грозно уставилась на меня из-за его спины.
— Просишь прощения? — переспросила она, словно усмотрела в моих словах что-то обидное.
— Э… да?
В этот момент девушка заметила Чарли в полицейской форме. Ему даже не пришлось ничего говорить. Он просто глянул на парня, который неуверенно попятился назад и внезапно стал выглядеть гораздо моложе, и на девушку, обиженно надувшую ярко накрашенные губы. Не сказав ни слова, они обошли меня и направились в маленький терминал.
Мы с Чарли одновременно пожали плечами. Забавно, что у нас есть одинаковые жесты, хотя мы проводили вместе не так много времени. Видимо, это генетическое.
— Я нашел хорошую для тебя машину, совсем дешевую, — объявил Чарли, когда мы пристегнулись и автомобиль тронулся с места.
— Что за машина? — спросил я, заподозрив неладное из-за того, что он сказал «хорошую для тебя», а не просто «хорошую».
— Ну, вообще-то, это пикап, «Шевроле».
— Где ты его раздобыл?
— Ты помнишь Бонни Блэк из Ла-Пуш? — Ла-Пуш — это маленькая индейская резервация на ближайшем побережье.
— Нет.
— Она и ее муж раньше рыбачили с нами летом, — подсказал Чарли.
Понятно, почему это имя ничего мне не говорит. Как правило я успешно блокирую болезненные воспоминания.
— Она теперь в инвалидном кресле, — продолжил он, когда я не ответил, — больше не может водить машину и поэтому продала мне свой пикап.
— Какого он года? — я заметил, как при этом вопросе изменилось выражение лица Чарли. Он явно надеялся, что я не спрошу.
— Ну что же, Бонни хорошо поработала над двигателем, ему всего несколько лет.
Неужели он думает, что я сдамся так легко?
— Когда она купила этот «Шеви»?
— Кажется, в 1984 году.
— Новым?
— Нет. Полагаю, новым он был в начале шестидесятых или, самое раннее, в конце пятидесятых, — смущенно признался он.
— Ча… Пап, я ничего не понимаю в автомобилях. И не сумею отремонтировать его, если что-нибудь сломается,
— У мамы все отлично. И я рад тебя видеть, пап, — мне не полагалось в лицо называть его Чарли.
— Ты действительно уехал от нее со спокойной душой?
Мы оба понимали, что он спрашивает не о моем личном счастье. А о том, готов ли я переложить свою ответственность по заботе о ней на другого человека. Именно по этой причине Чарли никогда не пытался отстоять свои опекунские права: знал, как мама нуждалась во мне.
— Да, меня не было бы здесь, если бы я не был уверен.
— Справедливо.
Из багажа у меня были с собой лишь две сумки. Большая часть моей одежды не подходила для сурового климата штата Вашингтон. Мы с мамой, объединив наши ресурсы, несколько увеличили мой зимний гардероб, но этого все равно было маловато. Я спокойно донес бы обе сумки, но Чарли, проявил настойчивость и взял одну из них.
Мне стало немного сложнее сохранять равновесие, хотя вряд ли я когда-нибудь обладал хорошей координацией, особенно после резкого скачка в росте. Зацепившись ногой за выступ двери, я нечаянно ударил сумкой парня, пытающегося войти.
— Ох, прошу прощения.
Несмотря на то, что парень был ненамного старше меня и гораздо ниже ростом, он все же уверенно шагнул ко мне с высоко поднятым подбородком. Я разглядел татуировки на обеих сторонах его шеи. Невысокая девушка с крашеными угольно-черными волосами грозно уставилась на меня из-за его спины.
— Просишь прощения? — переспросила она, словно усмотрела в моих словах что-то обидное.
— Э… да?
В этот момент девушка заметила Чарли в полицейской форме. Ему даже не пришлось ничего говорить. Он просто глянул на парня, который неуверенно попятился назад и внезапно стал выглядеть гораздо моложе, и на девушку, обиженно надувшую ярко накрашенные губы. Не сказав ни слова, они обошли меня и направились в маленький терминал.
Мы с Чарли одновременно пожали плечами. Забавно, что у нас есть одинаковые жесты, хотя мы проводили вместе не так много времени. Видимо, это генетическое.
— Я нашел хорошую для тебя машину, совсем дешевую, — объявил Чарли, когда мы пристегнулись и автомобиль тронулся с места.
— Что за машина? — спросил я, заподозрив неладное из-за того, что он сказал «хорошую для тебя», а не просто «хорошую».
— Ну, вообще-то, это пикап, «Шевроле».
— Где ты его раздобыл?
— Ты помнишь Бонни Блэк из Ла-Пуш? — Ла-Пуш — это маленькая индейская резервация на ближайшем побережье.
— Нет.
— Она и ее муж раньше рыбачили с нами летом, — подсказал Чарли.
Понятно, почему это имя ничего мне не говорит. Как правило я успешно блокирую болезненные воспоминания.
— Она теперь в инвалидном кресле, — продолжил он, когда я не ответил, — больше не может водить машину и поэтому продала мне свой пикап.
— Какого он года? — я заметил, как при этом вопросе изменилось выражение лица Чарли. Он явно надеялся, что я не спрошу.
— Ну что же, Бонни хорошо поработала над двигателем, ему всего несколько лет.
Неужели он думает, что я сдамся так легко?
— Когда она купила этот «Шеви»?
— Кажется, в 1984 году.
— Новым?
— Нет. Полагаю, новым он был в начале шестидесятых или, самое раннее, в конце пятидесятых, — смущенно признался он.
— Ча… Пап, я ничего не понимаю в автомобилях. И не сумею отремонтировать его, если что-нибудь сломается,